Я поредактировала13 главу - может, когда-нибудь потом опять буду недовольна, но пока всё в порядке. Решила опубликовать окончание. Если решу закончить рассказ на этом месте, то можно будет, наверное, назвать его "Благодарность" ))))
9.
Я здесь - за многие километры от дома. В моем мире меня сейчас нет. Да и здесь я почти не существую. Что я в этот момент? - всего лишь отражение чужой комнаты в сознании. Стоит мне задремать - и отражение пропадет. Может, на смену ему придет эхо чьих-нибудь голосов, но оно не будет привязано к определенной точке пространства. А возможно, я просто глубоко усну - и буду ли я тогда?
10.
Август отказался от обеда и проспал до вечера - во всяком случае, он спал, когда Арина уходила на работу, и, вернувшись, она застала его по-прежнему спящим. К ужину чародей спустился, но мало к чему притронулся. Вместо этого он пристально посматривал на Арину, и иногда - на столовый нож, которым до того намазывал масло на хлеб.
- Гипнотизируете меня, чтобы я сделала вам бутерброд? - хмыкнула фея. Она под этими взглядами начинала чувствовать себя не совсем уютно.
- Нет.
Август снова посмотрел прямо на нее. Затем на нож. Арина налила себе чайку и принялась звенеть ложкой в чашечке. Потом повела плечами. Напротив нее глаза чародея блестели, словно агаты. Она начала обдумывать, лучше ли будет сбежать из дому, или достаточно просто забаррикадироваться в спальне.
Август взял нож и осторожно приложил палец к лезвию.
Арина встала.
- Я сейчас вернусь!
Поспешно зайдя в кабинет, она закрылась изнутри на защелку.
Август издал красивый низкий смешок и взялся за чай с пирогом.
Фея с тревогой прислушивалась, не подходит ли кто к двери. Потом выключила свет и выглянула в заснеженный двор. Там, разумеется, было темно, только из-под смородины шло слабое свечение - видно, потому, что в докторовой норе сейчас гостило два солнечных зайчика.
Простояв некоторое время у окна, Арина вздрогнула и вновь зажгла свет. Тишина начинала ее смущать. Что-то может поделывать Август? Уж вряд ли он точит нож!
Она сняла очки и через форточку отправила их по воздуху до кухонного окна.
В кухне Августа не было. На столе осталась грязная посуда, на блюде - три куска пирога из пяти. Нож лежал рядом с масленкой.
Тогда Арина велела очкам подняться до второго этажа, чтобы заглянуть в спальню. Чародей читал в постели. Присмотревшись, фея узнала в книге «Небесную Деву-лебедь».
11.
«И не буду я его согревать! Я ему не сестра, не жена, не гений чистой доброты.!» - раздраженно думала Арина. Проведя часа два за чтением, она поднялась наверх и обнаружила, что Август бредит, притом лоб у него на ощупь, точно дверца холодильника (я не буду писать: «как лёд», потому что с моей стороны это было бы наглым преувеличением). Фея немедленно вытащила из шкафа толстое шерстяное одеяло и накрыла им незадачливого волшебника. Потом, видя, что это не помогает, принесла из ванной полную грелку горячей воды. Под конец она вспомнила о лекарстве, но и несколько ложек сего пользительного средства произвели не больший эффект, чем шарфик, надетый сердобольными детьми на снеговика.
Судя по тому, что в бреду говорил Август, ему мерещилось, будто он лежит на снегу посреди ночной степи. Чем бы не прерывалась эта картина - математическими вычислениями, стихами, фразами на незнакомом языке - она возвращалась вновь с убийственной навязчивостью.
«Как просторно! Земля уместилась в одну плоскость, покрытую глубоким снегом. Я тону в ее белой холодной шерсти. Нет сил подняться. Пошевелить рукой. Хоть бы волк набрел на меня!»
«Зелёные фонарики. Толпа людей кого-то ищет с ними по всему небу. Фонари раскачиваются, перемещаются.»
Каждая новая деталь угнетала Арину. Сколько же времени это может продлиться? Так и заснуть будет нельзя! Может, все-таки обнять его?
Ну, да! Будет потом чувствовать себя смертельно оскорбленным. Захочет «кровью смыть свой позор». Если, конечно, узнает.
Тут на фею накатила неуместная веселость: вот она уже и маньяк - с печки бряк! Собирается обманом накормить малыша манной кашей!
Август, между тем, никак не мог выбраться из пространства своего бреда.
«Небо - чердак старого дома. Перекрытия между этажами давно обрушились. Чердак далеко вверху, там темно, и непонятно, что происходит. Может, это крысы гуляют с фонариками, а вовсе и не люди? Они церемонно ходят по балкам, принюхиваются, смотрят вниз. До чего сильно пахнет холодом!»
- Ладно, - скорчила Арина решительную гримасу. - От эвтаназии мы уже вчера отказались.
Она убрала бесполезные грелку с толстым одеялом, поправила другое одеяло на Августе, осторожно опустилась на бок рядом с ним. Помедлила секунду - и, от души обхватив страдальца руками, пристроила голову к нему на грудь.
От внезапного контакта с теплом - с настоящим теплом, которое только и могло ему помочь - чародей вздрогнул.
- Тихо, тихо. Не бойся, я тебе ничего не сделаю.
- Ты волк? - чуть слышно спросил Август.
- Да, - нашлась Арина, - я волк из твоего детства. Помнишь, как мы с тобой играли?
- Нет. Ты хочешь меня съесть?
- Не хочу я тебя съесть. Как ты мог забыть?! Ведь мы же с тобой не расставались: я ел из твоей тарелки и спал возле твоей кровати. Никто меня не видел - только ты. Я был твой собственный волк. Я слизывал слезы с твоих щек, когда тебе было плохо. А однажды - помнишь? - мне хотелось съесть луну, такую круглую и припудренную сахаром, и я выл, всё выл, не мог остановиться. Ты тогда сел рядом и обнял меня за шею.
- Этого не было.
- Было. Ты забыл. Ну зачем же ты забыл, мне от этого так горько!
Арина и в самом деле расстроилась за выдуманного волка.
- Как же ты не можешь вспомнить? Мы вместе охотились и воевали. Трава, посреди которой мы лежали в засаде, оставляла на твоих коленках розовые следы. А мне всегда хотелось чихнуть от запаха тысячелистника и полыни. Иногда в поисках места для засады мы набредали на земляничную поляну. Если была земляника, враги почему-то никогда не появлялись.
На лице Августа расправила легкие крылья улыбка.
- Могло быть и так, - прошептал он.
Арине, чье ухо было прижато к его груди, дыхание волшебника слышалось шумом волн, накатывающих на берег, а биение сердца - ударами лодки о причал. Казалось, она обнимает большую раковину.
- Из засады мы наблюдали, как какой-нибудь паучок спускается с травинки, как мотыльки - голубые такие, бархатистые - садятся на цветы. Потом в один миг налетали враги! Мы сразу мчались из засады им навстречу, чтобы погибнуть в славном бою. Иногда погибали. Но чаще побеждали.
Мало-помалу Арину убаюкала собственная история. Она долго рассказывала ее с закрытыми глазами - и не заметила, как побрела по одной из своих внутренних дорог, держа в руках раковину, которая постепенно согревалась.
12.
Посреди ночи Август проснулся. Ему снилось что-то про волка, который спрятал его от вражеских стрел в высокой траве - но не успел спасенный насладиться чувством полной безопасности, как ткань сна начала стремительно истончаться. Волчья шерсть на ощупь стала подозрительно мягкой, словно. словно девичья коса. Хуже того: на волке появилась одежда.
Чародей открыл глаза. Его действительно кто-то обнимал. Вот дрянь!!! Против его воли! Когда он не мог постоять за себя! О-о!
Он готов был выпрыгнуть из кровати, как если бы это была сковородка со шкворчащим маслом - и тем больших усилий стоило бедняге не сделать ни единого движения. Нет. Надо точно знать, что произошло. Чтобы. Расплата. Была. Соответствующей.
Август преувеличенно медленно высвободил левую руку. Голова феи лежала у него на груди. В сознании целая орда мыслей осаждала местное Патентное Бюро с кровожадными проектами.
Спокойно. Любая сцена будет ниже его достоинства.
Он опустил руку на волосы коварного создания.
- Спи крепче, крепче, крепче.
И только теперь, приподняв фею за плечи, осторожно - чтобы не разбудить - высвободился. Уфф!
Одним злобным взглядом превратил в пыль пару книг на полке и обернулся к подозреваемой:
- Зачем ты обнимала Августа?
- Чтобы его согреть. - пробормотала Арина.
Согреть?! Вздор! Да, ему весь день было холодно, а под вечер стало и вовсе худо. И если бы она просто позаботилась о его самочувствии, то он, может, не возражал бы - но что это за выводящие из терпения способы?! Нельзя было обойтись чем-нибудь пристойным?!?
- А грелки, чтобы согреть, не достаточно?
- Не помогало. Я и грелку, и одеяло. Одеяло. убежало, улетела простыня, и подушка. хр-р.
Август подтолкнул фею в бок.
- В аптеке мне так и сказали! - встрепенулась она.
- Спи. Продолжай спать. Что тебе сказали в аптеке?
- Что лекарство может не помочь. Тогда надо обнять человека. а то еще замерзнет. до смерти. хрр-рр.
- Значит, - продолжал Август тоном инквизитора, - любовного мотива у тебя не было?
- Ваши предположения, - сквозь сон заметила Арина, - меня оскорбляют. - Я хотела вы-ы-спаться. ах-х. а он бредил и бредил. Пришлось обнимать. Ой, вставать пора. не то проснется. обидится.
- Нет уж, спи. Высыпайся.
Последнее прозвучало довольно-таки зловеще. Однако Август поймал себя на том, что в первый раз с момента пробуждения вздыхает свободно. Отрадно сознавать, что твоя честь не пострадала!
Волшебник выпрямился и сделал несколько неслышных шагов по комнате. Прежние планы мести приходилось отклонить. Да, он был оскорблен - он не любил женщин и мелодрамы - но устраивать кровопролитие уже не хотелось. Подобная месть была бы несоразмерна. и неоригинальна.
Что бы ужасного изобрести?
В надежде на озарение он принялся рассматривать спящую фею. На той было надето платье, в котором она ходила днем - видимо, хотела отогреть Августа, а уж потом переодеться ко сну, но некстати пригрелась у него на груди. Тоже мне, Мелюзина! [Мелюзина - фея из средневековой легенды. Под влиянием проклятия раз в неделю превращалась в змею].
Кипя возмущением, Август подошел к окну, провел когтем глубокую борозду на подоконнике. и неожиданно усмехнулся. Идея пришла, притом какая!
Он поспешно спустился по лестнице, зажег настольную лампу, отыскал ручку с бумагой. Побродил вокруг стола, во всех подробностях обдумывая будущее письмо. Его увлекал за собой попутный ветер вдохновения - целый вихрь, в котором реяли фразы и отдельные слова. Оставалось только выхватывать их из потока и складывать на листе бумаги.
.«Прелестная история! - с усмешкой подумал Август, перечитывая написанное. - А главное, до чего правдивая! Ну, ничего - на несколько неприятных минут ей хватит!»
Он довольно потер руки, поднялся с письмом наверх и положил его на ночной столик. Арина по-прежнему мирно спала. Волшебник, взглянув на нее, загадочно хмыкнул. Он чувствовал себя почти как школьник, подложивший в сумку учительнице белую мышь.
- Ну, всё. Прощай, ф-фея.
Сдернул с кресла Аринин плед (моральная компенсация), завернулся в него, открыл дверь на балкон и торжественно скрылся в ночи.
Письмо, словно бомба замедленного действия, ждало своего часа на столе. Среди всего, что в нем было, Август возлагал самые большие надежды на следующую короткую фразу:
«Будь же заботливой матерью нашему малышу!»
13.
С утра доктор отправился к Арине похвастаться успешной реабилитацией солнечных зайчиков, которых он научил петь каноном французскую песенку «Братец Жак» [Канон - музыкальная форма, в которой все голоса исполняют одну и ту же мелодию, но начинают ее разновременно: следующий - прежде, чем закончит предыдущий]. А заодно и убедиться, что фея здорова и не превратилась за ночь, скажем, в муравьеда. хотя последнее было бы занятно.
В мечтах о муравьеде и о том, чем его лучше кормить, доктор распахнул дверь в Аринину комнату. Ему даже стало немного жаль, когда он увидел, что фея как ни в чем ни бывало сидит на кровати с каким-то листком бумаги в руках. Если в ней что-то и было необычного, так это щеки и уши, которые розовели, будто крем на пирожном.
- А где же наш изверг? - поинтересовался доктор, оглядывая комнату.
Солнечные зайчики тем временем устроились у феи на коленях и приготовились петь.
Арина с улыбкой протянула врачу лист бумаги.
- Вот его прощальное письмо!
Под аккомпанемент «Братца Жака» эскулап изучил послание и шмыгнул носом не без торжества. Едва дождавшись, пока зайчики закончат петь, он принялся азартно высказываться в том роде, что вот вам легкомысленное поведение, что будет ему теперь работенка, и что не хватало на белом свете еще одного злого волшебника! Кроме того, он осведомился, не хочет ли уже Арина маринованных огурцов, и добавил нечто невнятное про сорванные лазоревые цветочки.
«Цветочки» были последней каплей.
- Доктор, мне кажется, или вы с зайчиками до «Братца Жака» учили «Шумел камыш»? - расхохоталась фея. - Вы, вообще-то, поняли, что это розыгрыш?
- Розыгрыш, розыгрыш. - пробурчал доктор, бегая взад-вперед по белой простыне. - Ну, вижу, что розыгрыш! Но хоть убей, не вижу, что в нем смешного. Я бы еще понял, если бы ты оскорбилась, рыдала, посыпала голову пеплом!
- А представьте, что мне написал письмо. допустим, леопард. А в письме - сочинение: «Как я скушал Арину Афанасьевну». Это же смешно!
- Да чем же! - не согласился доктор, который с содроганием вообразил рассказ леопарда на тему: «Как я съел Бабая Ионовича».
- Тем, что это неправда. Что это специально придуманная история.
- Жестокая история, и не смешно, - заупрямился эскулап. - А в твоем случае - и вовсе ни в какие рамки!
- Да вы, кажется, хотите, чтобы я стала обидчивой?
- Хочу, чтобы ты не позволяла вытирать о себя ноги!
- Любопытные метафоры у вас с утра. - созерцательно заметила Арина, - .то ноги, то цветочки. А ведь меня могли наградить развесистыми ушами, хоботом и парой хорошеньких плавничков. Или усыпить лет на сто. А то и вовсе - вот он, готовый сценарий с «цветочками», дрянь какая! И вместо этого - детская шутка. Вы, что, думаете - для злого волшебника это месть? Это благодарность! Он потратил время на письмо, сочинил целую историю, не побоялся поставить самого себя в нелепое положение! И я ему за это признательна! Да-да, признательна! А если вы не понимаете, то. я расскажу всем, кому смогу, что вы когда-то хватали маленьких детишек и сажали их в мешок!
- Это был не я, а мой тёзка, - пренебрежительно фыркнул доктор.
- Ничего, а в моей версии это будете вы. Ха-ха!
- Тьфу! - рассердился эскулап. Вы с твоим колдуном - два сапога пара. Даже и знать вас не хочу!
После чего спустился на кухню и в расстройстве съел остатки пирога.
А вот что бы сделал Август, узнай он, как фея восприняла его месть, остается только догадываться!
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий